Школьные годы чудесные. Как много раз Хитоми говорили эту фразу в детстве, и как много раз она её опровергала. Да, в учёбе иной раз, может, и было что-то заманчивое, недоступное, но стоило заняться им всерьёз и раз! желание продолжать тут же улетучивалось. Должно быть, каждый подросток рано или поздно проходит через это, а потом и вовсе начинает испытывать отвращение к урокам, на которых изо дня в день занудствует осточертевший за много лет учитель. Тогда же в детях просыпается тяга к безрассудным поступкам, например, таким как прогулы занятий. Конечно, далеко не каждый ученик мог задавить в себе голос совести, хотя некоторым действительно везло, у них её не было вовсе, но зато те, кому удавалось хоть раз пропустить учёбу не по уважительной причине, считали себя по-настоящему свободными, и не зря. Среди одноклассников Тачибаны никогда не было подобных ей авантюристов, и довольно часто она шла на рискованный шаг в гордом одиночестве, на свой страх и риск. Пару раз её, конечно, ловили, наказывали, но после вновь заставляли вернуться за школьную скамью и продолжить обучение, тогда как многих других за многократные нестандартные выходки просто отчисляли. Учителя, конечно же, не одобряли халатного поведения Наны к своим предметам, однако всё равно делали ей поблажки хотя бы потому что училась она для своих лет просто превосходно и даже многим именно её ставили в пример. Надо полагать, что с таким образом жизни завести подруг очень тяжело, но Хитоми не отчаивалась и однажды к ней подошла девочка, в последствии ставшая её первой и единственной лучшей подругой.
Даже после того, как Тачибана отказалась от своей старой школы, имени, жизненных позиций и много другого, девушки видеться не перестали, напротив, дружба их стала ещё крепче и ещё изощрённей, чем была прежде. Однако сегодняшний день стал исключением. Встреча двух подруг в этот раз прошла очень спокойно, безо всяких причуд и страстей, горячо любимых обеими девушками, зато внесла в их отношения новую масть, раскрывшую внутренний мир обеих. Студентки не один час провели за задушевными разговорами, касаясь тем, которые прежде старательно избегали: о семье, о друзьях, о любви и многом другом, непосредственно затрагивающем личную жизнь девчонок.
«Взрослеем», - уныло подумала тогда Нана, проведя тонким пальцем по ободку своей чашки с кофе. Однако мрачные мысли не долго тревожили девушку. Часы, неровным кругом висевшие над столом, пробили ровно девять и Хитоми, извинившись за такую спешку, заторопилась домой. Подруга без явного сожаления проводила её до остановки, а затем, игриво ущипнув подругу за щёку (её обычный прощальный жест), развернулась и быстро семеня, направилась к себе. В это время уже начинали сгущаться сумерки, автобусы один за другим, проезжая одинокую фигурку на тротуаре, уезжали прочь, судя по всему на стоянку, а таксисты, не на долго останавливающиеся перед ней, как-то слишком пошло поблёскивали большими глазами. К тому времени, как дороги опустели, солнце село окончательно, уступив место большой круглой луне. Насмешливо покачиваясь на чёрном небосклоне, она издали наблюдала, как Тачибана, устало вперившись взглядом в голый асфальт, неторопливо шла по слабоосвещённым улицам. Не самое подходящее место для симпатичной молоденькой девушки, однако, более безопасного пути из этой точки города домой, просто не было. С одной стороны – тихо, спокойно, никто не лезет в твои мысли шумным гулом или рёвом двигателей, зато с другой перспектива напороться на бандитов выглядит менее привлекательной, одному Богу известно в каком состоянии ты перенесёшь эту встречу: целым или по кусочкам. И словно вторя страхам Наны, из тёмного переулка перед ней выскочила небольшая группа молодых парней-уголовников. В руках у них в слабом свете луны и придорожных фонарей Хитоми заметила, что самые крупные из них, держали в руке поблёскивающие кастеты, остальные – длинную грубую цепь, конец которой волочился где-то сзади. С силой сглотнув и заткнув за пояс вопящее от ужаса чувство самосохранения, Тачибана, едва заметно ускорив шаг, попробовала прорваться через установленную баррикаду бандитов, однако, как оказалось, это было всё равно, что завалить слона уставшей моське. Без лишних слов и прелюдий парни схватили Нану за тонкое запястье и, с силой потянув (хотя, учитывая разницу в весовых категориях, сила им была и не нужна), поволокли в тот же переулок вырывающуюся Хитоми. Девушка почему-то не кричала, не звала на помощь, а просто благоразумно, стиснув зубы, пыталась освободить руку из тисков громилы. Пока успехи оставляли ожидать лучшего, а верзила же напротив, только забавлялся стараниями Тачибаны и скалил белые зубы, поглядывая на неё. В ответ, Хитоми пнула его носком своего ботинка и обречённо обернулась назад, к свету, надеясь, что хоть кто-нибудь в этот злополучный час пройдёт мимо.
Молитвы Наны всё-таки были услышаны. Чей-то размытый силуэт вдруг появился в слабом луче фонарного света, а затем окликнул бандитов. Голос был явно мужской, самоуверенный, но фигура спасителя показалась девушке слишком хилой для того, чтобы справиться с четырьмя гориллоподобными верзилами. Однако незнакомец не отступился, а напротив, всё увереннее напирал на шайку. Сама Хитоми с ужасом следила за происходящим, то ли радуясь, что внимание бандитов переключилось на другого, то ли переживая за жизнь парня.
